Василий Б. — 34 года. На вид — обычный молодой мужчина. Ладно сложенный, среднего роста, просто (но вполне достойно) одетый. Рассуждает здраво, логично. Ведёт себя спокойно и адекватно. Если не касаться темы состоявшейся с ним беседы, то выделить такого человека из толпы трудно. И в голову не придёт, что за плечами Василия — годы кошмара, балансирования на краю бездонной пропасти… Шаг в сторону от этой бездны он уже сделал. Как сложится дальше — зависит от него самого. Но главный плюс в данной ситуации — надёжная поддержка товарищей (и даже можно уже сказать — братьев) из Будённовского филиала Спасо-Преображенского реабилитационного центра для наркозависимых.
«…Родился я в одном из городов Кавминвод, где и прожил всю свою сознательную жизнь. Удивительно, но факт: воспитывался вместе с младшим братом в православной, воцерковлённой семье. Отец мой был (и остаётся) пономарём в местном храме, да и я часто помогал в проведении служб. Как произошло то, что изломало всю последующую жизнь — не знаю. Наверное, у каждого свои „рецепты“ падения. Путь к успеху труднее, но всегда идёт в одном направлении. Путь к саморазрушению извилист, но стремителен: опусти руки, и кривая сама тебя вынесет к разбитому корыту…
Передо мной — судьба моего младшего брата, который смог построить свою жизнь честно и правильно. Почему у него получилось, а у меня — нет? Я много раз задавал себе этот вопрос и не находил однозначного ответа.
Но начиналось всё хорошо. В школе я был не просто хорошистом, а почти отличником. Лишь немногие „четвёрки“ не дали получить аттестат с отличием. В 1994 году поступил в местное медицинское училище, которое успешно окончил с “красным“ дипломом в 1997-м. Учитывая последующее направление на работу, можно расценить его, как иронию судьбы: я устроился медбратом в межрайонный наркологический диспансер. Полгода до армии трудился там безо всяких проблем и “дурных“ мыслей.
Кстати, забегая вперёд, могу отметить одну показательную тенденцию: в те годы в наркодиспансере подавляющее большинство пациентов было алкоголиками, а не наркоманами. Увы, положение со временем изменилось.
В армии мне довелось служить по медицинской специальности в “горячей» точке, участвовать во второй Чеченской кампании. Наша мотострелковая часть дислоцировалась в Моздоке, откуда были боевые командировки в самую гущу событий. И тут мне пришлось быть членом «похоронной команды» — пункта приёма погибших. За сутки принимали до 20-30 «двухсотых“.
Нужно ли говорить о психологическом шоке от такой работы? Сознание порою не выдерживало. Оттуда всё и началось. Доступ к промедолу (синтетическое обезболивающие средство, по действию сходное с морфином — О. П.) был свободным. Кололись им многие медработники, забывая, что лишают необходимого лекарства тех, кто в нём действительно нуждается. Ведь, чтобы скрыть следы кражи, иногда препарат в ампуле заменялся обычной водой. Не буду осуждать других, но лично меня память об этом мучает до сих пор.
Пагубная динамика присутствовала: увеличение дозы промедола, реланиум и элениум в сочетании с алкоголем… Плюс — анаша, достать которую не было никаких проблем. Но, слава Богу, война закончилась. А падение продолжалось. Не иначе, чем очередным искушением, не могу назвать тот факт, что меня на гражданке приняли работать фельдшером в тот же самый наркодиспансер. Доступ к “дури» — почти свободный.
Сейчас я задаю себе вопрос: сознавал ли тогда, что уже крепко подсел на наркотики? Нет, не сознавал. Казалось, что смогу остановиться в любой момент. Жизнь-то идёт своим чередом! Деньги зарабатываю, внешне никто ни о чём не подозревает, в том числе и родные. Помню, что вполне успешно занимался спортом — тяжёлой атлетикой, в основном. Был общительным, весёлым, собранным. Иллюзия! Сплошная иллюзия, которая позволяла легко обманывать родителей: по пути с работы выпьешь баночку лёгкого пива и идёшь домой. Те видят, что с тобой что-то не так, потом принюхаются — пивом пахнет. Ну, вроде и ничего страшного…
Там же, в диспансере, познакомился с двумя пациентками, давно и плотно сидевшими на игле. Быстро (с обоими сразу) вступил в близкие отношения. А потом одна из них попросила выпустить на волю, на часок. Я хорошо понимал, что — за дозой. Но отпустил. Она не обманула, пришла ровно через час, уже под кайфом. В благодарность принесла дозу с опием. Это было началом конца. Как говорится — понеслось…
Позже последовала такая безобразная сцена, когда в воскресный день мы с одной из новых подруг были застигнуты в кабинете главного врача — под ударной дозой, в непотребном виде.
Уволили меня по собственному желанию. Вряд ли — пожалели. Скорее всего, защищали честь мундира, избегая огласки и скандала. Медвежья услуга для меня. Возможно, тогда ещё был шанс остановиться.
Не поверите, но устроился я опять на медицинскую работу — фельдшером в вытрезвитель. Его руководство даже не поинтересовалось, почему я уволился с предыдущего места. Взяли без лишних вопросов. Кроме доступа к препаратам, я получил ещё и возможность иметь лёгкие шальные деньги — путём выворачивания заначек из карманов клиентов. «Полёт в бездну» продолжался.
Кончил свою трудовую карьеру в вытрезвителе так же бесславно и безобразно: найдя в одном из кроссовок клиента наркотики, тут же воспользовался этим обстоятельством. В полном «улёте» был застигнут начальством, на рабочем месте. И опять — «по собственному желанию»!
Дальше — круче. В нашем городе в то время (начало двухтысячных) наркотики было достать нетрудно. Разумеется, «точки», где продавалось зелье, «крышевались». Доходило до абсурда: купить дозу было не труднее, чем буханку хлеба в магазине. Многие знали, но ничего поделать с этим не могли! Сигналы в правоохранительные органы благополучно «замыливались» и не приводили ни к чему. Более того, можно было заказать доставку на дом. «Такси „Приход“: ваши деньги — наш сервис! В любое время, на любой указанный адрес!». Знаю, что поверить в это трудно, но при желании можно найти и свидетелей, если таковые ещё уцелели. Жизнь наркомана не только беспросветна, она ещё и коротка. Впрочем, мало кто осмеливался воевать с системой.
Дальнейшая жизнь — сплошной кошмар. По специальности уже не брали. Работал грузчиком, зарабатывал какие-то деньги, которые тут же уходили… понятно на что.
Ещё был шанс начать жизнь сначала. На хлебокомбинате познакомился со своей будущей супругой. Поженились, обвенчались. Жили у родителей. Родились дети, сын и дочка. Но, как выяснилось позже, ничего не изменилось. Супруга не была наркозависимой и мои выходки терпеть не стала, ушла. А я катился под откос — стал уже таскать вещи из дома. Страсть одна: вынести узел из дома (одежду, постельное бельё, бытовую технику) — на рынок. Продать за бесценок, чтобы получить деньги на дозу.
Родители и брат были буквально в отчаянии. И пытались запирать меня, и приковывать наручниками к батарее, и воздействовать физически… Не помогали ни уговоры, ни слёзы, ни сила. Всё без толку.
Помню, выкидываю узел из окна своей комнаты, с восьмого этажа, а потом выхожу через входную дверь налегке — вроде бы работу искать. Спускаюсь, ищу на земле узел, поднимаю его — и снова за дозой.
Первый раз я увидел информацию о работе Православного Братства Святого Духа в газете «Ставропольский Благовест» в местном храме, в 2007 году. Мама позвонила туда, договорилась, что привезёт меня на реабилитацию. В виде исключения меня взяли туда «под кайфом», хотя реабилитации должны предшествовать хоть какие-то дни трезвости. Брат отвёз меня на своей машине в Ставрополь. Забрезжила надежда.
Увы, уже скоро я снова сорвался. Правильно говорят, что реабилитация наркомана проходит в течение всей последующей жизни. Бывших наркоманов не бывает. Невозможно зачеркнуть всё, что было. Невозможно в один миг измениться. Жизнь без наркотиков — ежеминутная борьба, которая лично для тебя никогда не затихает.
В последующие годы я опустился окончательно, потеряв всякий человеческий облик. Никакой морали, никаких других чувств, кроме наркотической жажды… Узнал, что такое ломка. Лучше этого не знать никому.
Многое я просто не хочу вспоминать. Слишком больно, слишком страшно. Тот, кто это не испытал — тот не поймёт. И не нужно испытывать. Непомерно высока цена за такое понимание. Но если бы знал любой начинающий наркоман, к чему приводят эти «невинные шалости“, когда создаётся иллюзия, что в любой миг можно остановиться — на километр бы не подходил к шприцу.
Сейчас, когда я вновь прохожу реабилитацию в Спасо-Преображенском реабилитационном центре — с верой в душе, с надеждой на будущее, с любовью к своим детям, которые сейчас живут у моих родителей — у меня есть шанс. Я хочу его использовать. Мне есть для кого и для чего жить.
Рядом — братья по вере, по духу, по беде, которую они знают не понаслышке. Они всё понимают. Они не дадут погибнуть. Они помогут. Я верю в это всем своим сердцем, которое ещё хочет биться, любить, стремиться ко всему доброму и светлому. Я очень хочу жить...».
Фотоальбомы
Видеогалерея
